|
|
|
|
|
||
|
|
|
Книга примечательна, во-первых, хотя бы тем, что открывает новую серию издательства "Аграф" - "Speculum mundi" - "Зеркало мира", издание которой предпринято с благими, хоть и несколько невнятными целями: "Серия представляет произведения мировой литературы, относящиеся к разным эпохам и жанрам. Помимо чисто художественных сюда войдут сочинения философские, исторические, мемуарные и т. д." Может быть, уже и пришло время для создания подобной серии, в которую входили бы просто хорошие книги? Критерий, конечно, очень сомнительный.
Ясно, что первой в такой серии могла бы стать практически любая хорошая книга. "Исповедь "неполноценного" человека" Осаму Дадзая, например. Тем более, что произведения этого автора, любимца японских интеллектуалов послевоенной эпохи, на русском практически не издавались. Вот, думаешь, открывая книжку, были, оказывается, в Японии писатели и помимо Акутагавы с Мисимой. Эти два автора приучили снобистски настроенную Европу с уважением относиться не только к средневековой японской классике. Хотя и не убедили в том, что средневековье в Японии уже кончилось. К тому же издатели снабдили небольшим предисловием, в котором не пожалели хвалебных слов в адрес Дадзая: "Читающая публика, в основном молодежь, избрала его своим кумиром - за совершенно необычайное и во многом близкое ей восприятие мира, за глубочайшую психологичность, за изумительный непривычный слог (Осаму Дадзай учился в университете на факультете французской литературы, находился под сильным влиянием Чехова)." Ну, что тут с! кажешь, конечно, Чехов - типичный французский писатель.
Тем более, что авторы предисловия (по каким-то причинам решившие остаться неизвестными) правы. "Исповедь" - несмотря на то, что это последняя книга писателя - до наивности подражательна. Название отсылает к классическим образцам, не только европейским, но и классическому японскому жанру "романа о себе", но, фактически, представляет собой попытку создания некой квинтэссенции "модных" сюжетных ходов "продвинутой литературы" (кстати, другая японская исповедь на европейскую тему - "Исповедь маски" Юкио Мисимы, написана, если не ошибаюсь, позже, чем книга Дадзая). Герой - представитель богемы, художник со стандартной судьбой: алкоголь, женщины, модный в Токио в тридцатые годы марксизм, затем наркотики, и, как естественный финал - психиатрическая клиника. Плюс неизбежный минимум местного колорита - попытка двойного самоубийства, всякие "рисовые тофу" и "река Сумида". Герой, разумеется, страдает от бездны разнообразных комплексов - видимо, психоанализ был в тогдашней Японии в моде. Ч! его стоит финальная фраза, в которой одна из бывших любовниц героя - естественно, проститутка, - объясняет причину его несчастий: "Отец, его отец во всем виноват".
Кстати, Едзо (главный герой, от лица которого и ведется повествование), был не просто художником, как сказано выше. Он рисовал комиксы и порнографические картинки - видимо, те самые знаменитые хентаи. Которые в число иллюстраций к "Исповеди" не попали. А те что попали - фамилия художника, кстати, не указана в выходных данных - смутно напоминают то ли картинки к детским книгам советских о времен, повествовавших о жизни капиталистических джунглей, то ли дизайн журнала "Костер" середины восьмидесятых в черно-белом варианте.
И все же, книга действительно стоит того, чтобы быть прочитанной. Во-первых, она довольно маленькая, и много времени не отнимет. Во-вторых, это первое крупное произведение Дадзая, изданное по-русски. До этого переводились пять его рассказов, вошедшие в один из сборников современной японской новеллы. Книга, несмотря на все ее недостатки, полна тонких наблюдений, порой отточенных до афористичности. Дадзай, безусловно, не входит в число крупнейших писателей нашего столетия. Но он - далеко не последний в этом списке. Еще один из, по счастью, многочисленных представителей золотой середины, той территории, на которой происходит все самое главное в литературе. По крайней мере, так говорил один писатель, которому лично я доверяю.
|
|