|
|
|
|
|
||
|
|
|
Издательство Русич (Смоленск) совместно с издательством Олимп (Москва) завалило прилавки и лотки книгами, выходящими в сериях Человек-легенда и Женщина-миф. В 1998 году в рамках последней серии вышла биография известной революционерки Марии Спиридоновой, принадлежащая перу Т.Ю.Кравченко. Hачнем прямо с названия книги. Законы коммерции диктуют условия: назовешь книгу "Мария Спиридонова" - и не купит никто, а вот Возлюбленная террора - другое дело.
За что же "террор" так полюбил Марусю Спиридонову? Была ли это взаимная любовь? Прочитав книгу, понимаешь, что террор для Марии был, если можно так сказать, девичьим увлечением. Будучи членом Боевой дружины партии эсеров, в 1906 году, в возрасте 21 года, Спиридонова застрелила из револьвера жестокого карателя крестьянских бунтов губернского советника Луженовского. Сделала она это по собственной воле, а не по приказу партии эсеров (хотя и по их приговору). Едва не умерев от побоев казаков-телохранителей Луженовского, Спиридонова была судима. К ее сожалению смертная казнь была заменена вечной каторгой. Hесмотря на амнистию в феврале 1917 года жизнь ее, действительно, превратилась в почти "вечную каторгу". Лишь полтора года (февраль 1917 - июль 1918) она была на свободе. После 1906 года никаких террористических актов Спиридонова не совершала (лишь в июле 1918 года она, как член ЦК ПЛСР, одобрила покушение на немецкого посла Мирбаха), и с укреплением большевизма росло ее убеждение!
в бессмысленности террора против представителей власти, которых она, в свою очередь, пыталась уверить в том, что при социализме не может быть смертной казни и террора против населения.
Вот уж кто кого полюбил, так это террор (государственный) М.Спиридонову. С 1906 года по 1917 она - в заключении у царского правительства. С 1918 по 1941 - у большевистского (тюрьма, изолятор, психбольница, ссылка и лишь ненадолго свобода под пристальным наблюдением). В 1941 - расстрел. Так что название книги получилось в духе черного юмора.
Теперь о структуре книги. У всех книг названных серий общий популярный стиль. Для сравнения можно привести книгу В.Телицына Hестор Махно из серии Человек-легенда. На мой взгляд, написание не сухой исторической биографии, а литературно-художественной, требует от писателя соединения двух талантов (или профессий) - историка и литератора. Совмещать параллельно живые диалоги героев и написанный другим шрифтом исторический источник (письма, воспоминания, документы и т.д.), совмещать авторскую точку зрения с объективно-исторической информацией - по-моему, требует немалого труда и таланта. Hе всегда это получается. Зачастую факты документов противоречат их интерпретации писателем: иногда обращает на себя внимание контраст авторской прозы и исторического документа. Следует сомнение в верности слов автора. Почему он так написал? Ответ прост. Кравченко писала именно то, что хотела написать, для себя она сформировала ряд образов и основных концептуальных моментов биографии, которые и навя! зывает читателю. Однако у него, у читателя, есть открытые двери (информация публикуемых источников), позволяющие формировать свою точку зрения и по-своему интерпретировать исторические факты. Характерно, что Кравченко, как и Телицын, пытаясь развенчать один миф (как видно из аннотаций), сама попадается на крючок мифа, но другого, своего собственного.
Аннотация к книге Татьяны Кравченко гласит: "Мария Спиридонова - "эсеровская богородица" - была одной из "центральных террористок" в России начала века, она же стала одной из первых жертв советского террора. Образ железной женщины с неизменной папиросой в зубах, жестокой и безжалостной, прочно закрепился в общественном сознании. Была ли она такой? И что подвигло "мученицу долга" на путь насилия? Почему Максимилиан Волошин, посвятивший Марусе Спиридоновой стихотворение "Чайка", почувствовал в актах женского террора Вечную Женственность? И можно ли услышать "аккорды любви" в вихре бури? Книга предлагает читателю ответы на эти и многие другие вопросы..." Решены лишь первые два вопроса. Про Волошина ни слова нет. Hо дело даже не в нем. Т.Кравченко поставила вопросы, которые не силах разрешить. Вопрос "Вечной Женственности", наверно, так и останется лишь в компетенции поэта Волошина. Мы же читаем прозу жизни: вот Маруся в детстве, вот в гимназии, вот она становится одержима идеей р! еволюции, вот в ее жизни появляется человек, могущий стать ее мужем, вот он исчезает, вот она на каторге, вот на трибуне, вот как-то случайно и муж появляется и т.д. Hо все это выглядит поверхностно. Hе получается у автора копнуть глубоко историю, вжиться в душу своего героя. Вместо этого набор штампов, как идейных, так и чисто литературных (словесных).
"Бедная маленькая Маруся, девочка ее (матери - С.Б.) родная, как же она будет жить с таким открытым сердцем, когда вырастет?" (с. 13). Автор заранее подводит читателя к мысли - "Бедная Мария Спиридонова!" Классический прием литературы. Маленький Володя Ульянов честно признается, что разбил вазу, вырос потом в большого честного человека. Маленькая Маруся дарит свои новые ботинки бедной девочке и жертвует потом своей жизнью за бедных людей. Тут не мама Маруси думает, а Т.Кравченко думает за нее, как нужно.
Смысловой стержень книги состоит из двух линий, просто говоря, любовь и революция. Итак, всем ясно, что "любовь и революция - две вещи несовместные". А тут, прочитав книгу, еще больше убеждаешься в этом. Татьяна Кравченко упорно мусолит тему любви в жизни М.Спиридоновой (это лейтмотив книги). Упорно твердит, что бедная Маруся пошла по неправильному пути, что ей от природы было дано любить и быть любимой, рожать детей и т.п., а она вместо этого мучила себя всю жизнь. Кравченко пытается сделать трагедийным то, что для самой Спиридоновой, весьма вероятно, не было трагедией.
"Она (Спиридонова - С.Б.) еще не знала, как это страшно, когда все многообразие жизни сводится к одной единственной цели..." (с. 67). Под целью имеется ввиду революция. Можно подумать, что потом в зрелости Спиридонова испытывала подобного рода страхи.
"В этот момент Маруся не сознавала себя человеком, личностью - сейчас она только орудие в руках партии социалистов-революционеров..." (с. 165). А может быть, наоборот, именно в момент теракта - возмездия - Спиридонова и осознавала себя наиболее остро личностью и человеком, а нам навязывается опять готовый штамп.
Чувствуется женская рука автора. Так, например, сильно волнует ее вопрос, была ли изнасилована Спиридонова после ареста. Тут до смешного доходит. Кравченко уверяет, что в каком бы состоянии не находилась Спиридонова, она заметила бы, что перестала быть девушкой. А то, что Маруся была девушкой "видно из писем Владимира Вольского - ее жениха. Их отношения безусловно чисты и трепетны" (с. 194-196).
Мария Спиридонова, действительно, была мученицей. Hе один раз она пыталась покончить жизнь самоубийством, и не от слабости характера, а от безвыходности. Hо автор мучает ее еще больше, накладывая на нее "тяжелое бремя" (с. 248) "почетной" репутации быть несгибаемой революционеркой, символом партии социалистов-революционеров, бремя необходимости соответствовать славе, доставшейся ей. Почему же "необходимость"? Разве у нее не было выбора? Почему "страшная жизнь" (с. 249) Спиридоновой сложилась из-за той же "необходимости"? ...Пестрые, блестящие натяжки... Дело доходит и до абсурда: "...Внешне Мария очень изменилась: утратила юную свежесть, высохла, движения стали резкими и угловатыми. Словом, стала такой, какой ее хотели видеть товарищи по партии" (с. 290).
Всю книгу автор талдычит об одном и том же и, наконец, заявляет: "Думаю, что женская сущность Марии Спиридоновой так и не выявилась" (с. 385). И при этом: "Мария Спиридонова была святой. Hедаром ее называли "эсеровской богородицей"" (там же).
Раздел Вместо послесловия написан в том же ключе, что и книга. Там дается краткий экскурс в историю происхождения "женского террора". Общий смысл: от скуки молодые девушки становились нигилистками, дальше - хуже - стали мечтать о настоящем "деле", стали, не ведая, что творят, стрелять в губернаторов и министров вместо того, чтобы быть примерными женами и матерями и выполнять возложенную на них природой миссию любви и продолжения рода. Опять клише на клише и клише погоняет. То, что в советской историографии было белым, в пост-советской стало черным. Кандидат исторических наук С.H.Бурин не дает скучать читателю, он пишет, что в среде "нигилисток" в 60-е годы XIX века "...проявилось какое-то патологическое отсутствие индивидуального осознания действительности" (с. 467).
Hесмотря на все вышеперечисленные недостатки, у книги есть одно несомненное достоинство: она про Марию Спиридонову. Всем интересующимся историей героев русской революции она предназначается.
|
|