 |  |
Уклонимся ненадолго в сторону общих мест. Критика охрипла, обсуждая вопрос "Куда катится фэнтези?"
Слышны голоса о том, что рынок безнадежно испорчен халтурой, что издатели проводят косную и недальновидную политику по отбору стандартных, плоских текстов и не гнушаются даже пересказами игрушек-"стратегий". А также о том, что писатели-килобайтщики (не будем называть имен и тыкать мышками), пойдя на поводу у длинного рубля, закидали кизяками Большую Литературу.
Голоса говорят правду. Но только часть правды. Фэнтези катится, а точнее скатывается, в скатологическую эротоманию. И превращается (по крайней мере, в интерпретации многих "творцов") в сальное обсасывание физиологических подробностей, в беспрерывный коитальный кошмар, который удобно устроился под гостеприимной крышей всеми нами любимого жанра фэнтези. Благо, фэнтези, как ни один из фантастических жанров, терпим ко всяким чудачествам, архаике и этническому колориту.
Проиллюстрируем этот тезис на примере странноватого творчества Александра Зорича. Конкретнее - романа "Семя Ветра".
Не правда ли, сложно предположить, что под этим бесплотным и даже в чем-то романтическим названием скрывается выгребная яма разнузданного натурализма. Которого в романе "Семя Ветра" настолько много, что у меня возникает чувство стыда и, нередко, гадливости.
В аннотации к этому, с позволения сказать, произведению, также ничто не намекает на его брутальное, полупорнографическое наполнение.
Но стоит только открыть безобидное "Семя Ветра", как герои, в которых ты даже не успел еще толком всмотреться, начинают увлеченно и довольно-таки бесстыдно спариваться. Так уже на 28-й странице мы находим следующее описание:
"...дыхание Киммерин учащалось в такт постукиваниям Горхлы, ее тело едва заметно вздрагивало. Ноги Киммерин медленно согнулись в коленях и разошлись в стороны..."
Эту величавую картину венчает половой акт с участием главного супермена книги, Герфегеста. Попутно выясняется, что упомянутый эротический эпизод - отнюдь не украшение, а самый настоящий сюжетный шарнир.
Женщина (все та же Киммерин), которой только что обладал Герфегест, превращается в мужчину и начинает не своим голосом пророчить на манер Сивиллы, наставлять Герфегеста в области "политграмоты" и вообще двигать сюжет. Пока не превращается, прямо-таки "не вынимая изо рта", в мужчину-колдуна, который таким образом пытается наладить с Герфегестом коммуникацию на расстоянии. Вот, оказывается, как бывает! (И вот, оказывается, к чему приводит отсутствие телефона и почтового сообщения!)
Мы видим - вместо того, чтобы быть самоценной (и интимной, в конце концов!) частью жизни героев, их интимная жизнь у А.Зорича превращается в способ эскалации сюжета. Впору спросить, перефразируя бородатый анекдот, удобно ли двигаться по сюжетной лестнице, широко расставив ноги? (См., кстати, приведенную цитату).
А.Зорич отвечает на этот вопрос однозначно - легко. А ему легко и привольно строить книгу. Потому что в любом патовом положении на помощь Герфегесту приходят отнюдь не "Любовь и Верность" (как гласит аннотация к роману), но зацикленность автора романа на эротике.
Понятно же, что когда женщины и мужчины на страницах романа начинают вдруг остервенело любиться "в диафрагму", ни о каких писательских огрехах и натяжках средний читатель уже не вспоминает - докушать бы "клубничку".
Не будем голословны: добрую половину романа А.Зорич рассказывает нам трогательную историю о Герфегесте, главе клана наемных убийц Конгетларов, который мечтает зверски убить коварную и бесстыдную женщину Харману. (Ту самую, которая пытала пленника оральным сексом при помощи головы своего погибшего брата). И было бы ей поделом! Но когда Герфегест является, чтобы задушить ее, Хармана довольно-таки бесхитростно совращает Герфегеста и стальной киллер made by А.Зорич, моментально забывает, зачем намазал чесноком свои пули.
Сразу вслед за этим следует трехстраничное (!) описание уже понятно чего. Герои теряют человеческий облик и окончательно перестают отдавать себе отчет в том, что они - герои фэнтези, а не бурлеска "Сладкие попки". Между тем Герфегест, освоившийся в амплуа Казановы, продолжает удивлять нас глубиной своих прозрений:
"Он знал - пока их тела не вздрогнут на пороге вечности в третий раз, он не скажет Хармане ни слова".
К счастью, автор избавил читателя от описания "третьего раза", зато порадовал популярным переложением "Кама-сутры":
"Он подхватил девушку под мягкие ягодицы и ее ноги сошлись на его пояснице в "аютском замке".
Или так:
"Алчные губы Герфегеста ласкали ее мраморную грудь с напрягшимися от предощущения наслаждения сосками."
Следует напомнить Александру Зоричу, что девяносто восемь процентов читателей не нуждаются в таком плоско-дидактическом экскурсе в область альковного. А для нуждающихся существует и доступен соответствующий методический материал наподобие плакатов "Сто позиций при половом акте".
Вышеотмеченная зацикленность харьковчанина А.Зорича на физиологии и технологии коитуса становится очевидна для всех, кто ознакомился с "Семенем Ветра".
Правда, некоторым оправданием А.Зоричу может послужить то, что его земляки и вроде бы корифеи Г.Л.Олди также приложили руку к загрязнению фэнтези пошлостью и скатологией. Так, в "Сумерках мира" некий изменчивый персонаж, так же как и Герфегест озабоченный проблемами Добра и Зла и рефлексиями "Делать жизнь с кого?", с видимым удовольствием покрывает молодую волчицу, почуяв "возбуждающий запах течки". Таким образом, можно говорить даже о некотором идеологическом и даже тематическом родстве "харьковской школы".
Следует отметить, что мои претензии к роману "Семя Ветра" продиктованы отнюдь не обывательским ханжеством и не тоской по "твердой руке" цензуры. Я не против "клубнички", но полагаю, что "клубничка", которой выделена в литературе специальная ниша, в этой нише должна и пребывать. На мой взгляд фэнтези - не подходящий для описанных изысканий жанр. В то время как авторам совершенно необязательно, подобно А.Зоричу, прикрываться словом "фэнтези" для того, чтобы увеселять невзыскательную публику. Для этого существуют другие слова, в том числе и непечатные.
| |