 |  |
Ну что ж, начнем. С чего? С обложки, само собой. Последователи Вальехи живут и процветают: на обложке "Холодных игрушек" изображена некая восточная личность в бронежилете класса "бронетюфяк". В руках у личности странный агрегат явно убойного назначения, а на заднем плане - "Буран" на старте. После долгих и мучительных размышлений мне так и не удалось понять, где в романе упоминается этот персонаж. Или это просто намек на некоего казахского акына? ;-)))
Дальше. Бумага хорошая, буквочки ровные, опечаток нет (я не нашел). Тираж... Нет, хватит оттягивать, пора переходить к собственно рецензии. Хоть и боязно. Эх, была не была!
Часть первая, а заодно - и вторая. "Счетчик" и "Алари". Памяти Роберта Энсона Хайнлайна посвящается. Кто сказал, что Hard-SF почила в бозе? Нате. Чужие и мы, мы и чужие. После разных всяких новых волн, турбопанков и кибереализмов - как глоток свежего воздуха. Ностальгия - плюс удовольствие от продуманного мира. Пусть не самого оригинального, ну и что? Главное, он реален и ощутим. В него веришь с первых слов. Ну, не знаю, чего еще можно требовать... Все элементы доброкачественной научной фантастики налицо: чужие, люди, глав.герой, спасающий человечество, да еще и логически продуманный сюжет! Хайнлайн бы позавидовал, а Гамильтон бы удавился от зависти.
Одни чужие чего стоят. Поначалу даже начинаешь по старой доброй привычке раскладывать их на хороших и плохих, но быстро приходиться обломаться. Они просто чужие. Совсем. Как и всегда у Лукьяненко - непредвзятость на грани ксенофобии.
А причем тут Хайнлайн, спросите вы. Он-то ведь как раз придумыванием инопланетных рас не очень увлекался. А если у него чужие и появлялись (кукловоды, например), то быстро получали по надлежащему месту.
А притом, отвечу я. Столь сильная ассоциация с Хайнлайном у меня возникла после появления в сюжете деда главного героя - Андрея Валентиновича Хрумова. Кого-то он мне напомнил. Джубала Харшоу из "Чужого в чужой земле". Босса из "Фрайди". Профа из "Луны - суровой хозяйки". Старика из "Кукловодов". Дядю Тома из "Марсианки Подкейн". И так далее.
Долой крапивинских мальчиков, да здравствуют хайнлайновские старперы! (Шутка.)
"Это была пре-ам-бу-ла. А сейчас начнется амбула" (с) из классиков. Часть третья. "Геометры". Бедному автору надоело подражать Хайнлайну и прочим буржуазным авторам развлекательного чтива, и он, нехороший человек, решил замахнуться на святыню! На синюю птицу и хрустальную мечту нашего детства! Да как он посмел!
Приговор: книгу объявить халтурой, написанной стяжательства ради, автора - предать анафеме.
Странная закономерность - когда речь заходит о коммунизме вообще или об изображении коммунистического будущего в советской фантастике, наблюдается три типовых реакции.
Первая - реакция ярого демократа (новообращенного, из тех, что святее Папы Римского): все это пропагандистская чушь, запудривание мозгов, и мы каленой метлой...
Вторая - реакция твердолобого коммуниста (из вымирающего вида): вот какие идеи были! Не то что сейчас! А эти @#$% пришли, все развалили, а взамен? Ничего, все еще вернется на круги своя! Советский народ не обманешь!
Ну, эти две реакции малоинтересны. Как и любые крайности. Белое - черное, примитив, одним словом. А вот третья... Реакция современного российского интеллигента (или человека себя таковым считающего). Человека, способного признавать свои ошибки, но не склонного к политической проституции. Человека, склонного к компромиссам. Такие люди при слове "коммунизм" обычно мечтательно закатывают глаза и произносят что-то вроде "А ведь идея была-то хорошая".
Правда? И что же такого хорошего было в этой идее? Вот именно в этом и пытается разобраться Сергей Лукьяненко в третьей части своего романа. Не полемизировать со Стругацкими, не заниматься надругательством, а просто разобраться (по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление).
По моему глубочайшему убеждению роман "Звезды - холодные игрушки" следовало издавать с серии "Время учеников". Отдельным томом.
А что? Ведь издали же "Слегача" Андрея Измайлова. Сравните: Жилин в "Хищных вещах века" и Жилин в "Слегаче" - штурман Кондратьев в "Полудне" (или лорд Серж в "Стеклянном море") и Ник Ример/Петр Хрумов в "Холодных игрушках". И то, и другое - попытка взглянуть на забытую мечту под другим углом. Ну ладно, ладно, не забытую, а... Отложенную в нафталин до лучших времен.
Собственно говоря, впервые Сергей Лукьяненко замахнулся на голубую мечту шестидесятников еще в романе "Лабиринт отражений". Помните впечатления дайвера Лени от посещения виртуального борделя? Вот-вот. Но это самонадеянному автору сошло с рук.
А вот тут он так легко не отделается. Такого глумления над идеями ему не простят. Кто не простит? Поборники, защитники и члены "Клуба друзей аппендикса". "И самое страшное то, что он действительно счастлив" (с) С. Лукьяненко, "Человек, который многого не умел".
Итак, мир Геометров. Утопия или антиутопия? От одной до другой - один шаг. Если он есть вообще, этот самый шаг.
Мир, в котором все счастливы. И без всяких башен баллистической защиты, голода, нищеты, внешнего и внутреннего врагов - по-настоящему счастлив. Взаправду.
Та самая великая идея, которая "была хорошей". Пока не пришли плохие людишки и не опошлили все величие своими нехорошими страстишками.
Но в этом недостаток любой великой идеи - она слишком великая. Она не принимает в расчет мелких людишек. И людишки перестают в нее верить.
Но у Геометров таких проблем нет. У них все в порядке. В полном. Только вот Друзей у них маловато - но это дело наживное. Прогрессоры-регрессоры, словом - вопрос времени и техники. И скоро вся Вселенная будет счастлива. Взаправду.
Добрые и мудрые Наставники, добрый и мудрый Мировой Совет, и все люди тоже добрые и мудрые. Благодать! Утопия!
Ну чего еще этому Нику Римеру надо? Стихи писать? Вот балбес. Ну какие стихи в утопии? Стихи - это творчество. Творчество - это конфликт. Всегда. Моральный, этический, философский. А у нас конфликтов нет, и быть не может. Потому как все конфликты, проблемы и дилеммы уже решены. Даже семейных ссор не бывает.
Принцип Благих Намерений, принцип Меньшего Зла, Моральной Гибкости, Обратимости Правды и так далее. Эдакие "Пособия молодых экселенцов по отстрелу абалкиных". Любой конфликт раскладывается по полочкам и решается в течении пяти минут.
Это вам не "Полдень". Это - вечный полдень. Модель углубленная и усугубленная. "Полдень-Прим".
И все счастливы. Поэты пишут элегии, художники рисуют натюрморты, литераторы сочиняют мемуары. Регрессоры и прогрессоры двигают Родину к торжеству вселенского счастья.
Кошмар. Тупик. Антиутопия?
Не скажите. Есть Ник Ример, который все-таки сочиняет стихи. Есть "сложные группы детей с высоким уровнем критичности". Концлагеря есть, в конце концов. То есть - не тупик. Антиутопия, но не безвыходная. Есть надежда. Правда, слабая. Концлагеря и политзаключенные - это еще не надежда. Это зародыш. Зародыш инакомыслия. Предтеча свободы выбора. Лично меня утопии пугают гораздо сильнее, чем самые жуткие даркфьючеры. Вдумайтесь: мир, в котором нет Контор Глубокого Бурения и Комитетов по Контролю. В котором отсутствуют органы уничтожения/перевоспитания инакомыслящих. Отсутствуют за ненадобностью. Некого перевоспитывать. Все - все! - счастливы и довольны. Все мыслят строем и в ногу. Абсолютно все.
Даже жутко становится. Хочется... Хочется "выковыривать черных погонщиков из железной скорлупы", "почувствовать под пальцами живую плоть", все изменить, просветить, объяснить, раскрыть глаза этим несчастным на то, как они живут, так, чтобы "видно было, где он шел"...
Это Ример умеет. Очень хорошо умеет. Он ведь регрессор. Профессионал. Но когда он начинает вышибать клин клином и бить врага его же оружием ("Будь у меня в запасе десяток лет, я бы их даже воспитал. Так, как надо... с моей точки зрения."), ни черта у него не выходит.
Здесь нет черных погонщиков. Здесь нет несчастных, которым надо раскрывать глаза. Это утопия. Здесь все счастливы.
Это то, о чем мы мечтали. Кое-кто мечтает до сих пор.
Никакого насилия над личностью. Никаких личностей. Коллектив. И труд на благо Родины.
Вот за что я особенно люблю книги Сергея Лукьяненко. Он не дает ответов. Не выписывает рецептов-панацей. Он ставит вопрос - и оставляет за читателем право его решать. Эти вопросы принято называть неразрешимыми, но каждый должен решить их для себя. Пусть субъективно. Но - решить.
Ничего не напоминает? "Что бы сделал ты на месте Экселенца, Абалкина, Руматы, Каммерера, Шухарта, Банева, Кандида, Малянова?.."
Что бы сделал я на месте Петра Хрумова/Ника Римера?
"Звезды - холодные игрушки" - отнюдь не надругательство над давней и романтической мечтой. И не попытка подзаработать на чужой фантазии (вот уж с чем у Лукьяненко проблем никогда не возникало, так это с фантазией).
Это просто шаг вперед. Или в сторону. А может, и назад.
Главное - это не стояние на месте. Не слепое поклонение привычным идеалам. Это - способность сомневаться. "Способность к критическому анализу действительности".
Спасибо, Сергей! Спасибо за этот роман.
И приношу извинения всем, кто взял на себя труд прочитать эту статью за несколько сумбурный тон рецензии. Мне можно - я не профессионал.
P.S. А "Звездная Тень" - тема для отдельного разговора. Долгого и обстоятельного. Может, как-нибудь разрожусь статейкой и на эту тему. А может, и нет. Зависит от того, сколько плюх я получу за этот опус.
| |