 |
Что еще есть у Владимира Чаплинского...
(Back)
|
|
Что еще есть у Владимира Чаплинского...
(Back)
Как определить жанр книги? Исторические записки? Воспоминания? А может быть это историко-краеведческое исследование? Вероятно, это некий "сплав" всех этих начал. Есть в книге и широкий исторический фон нашего столетия, и судьбы людей и нашего города, и взгляд самого автора. Но самое главное в другом - это книга человека, пережившего вместе с городом и его людьми катаклизмы почти полувековой истории.
В книге Гродзицкого есть "дух времени", есть целостная картина эпохи, есть "нерв" каждого пережитого года и десятилетия. А этого, увы, не могут передать скупые статистические цифры, сухая хронология фактов. Автор публикаций, объединенных в эту книгу - Александр Александрович Гродзицкий - учитель с сорокалетним стажем, тонкий знаток русской живописи и литературы, краевед, неутомимый селекционер-огородник, очень ироничный - по отношению к себе и времени, человек, прекрасный рисовальщик, фотограф, журналист. В любой ситуации он притягивает к себе как магнит, основательностью своих знаний, порядочностью и неиссякаемым чувством юмора. Фамилия Гродзицких в Резекне уважаемая и известная. Это учительская династия трех поколений, вобравшая в себя лучшие традиции русской интеллигенции. По-настоящему повезло в жизни тем, кому довелось работать с Александром Александровичем, учиться у него. Эти "точки соприкосновения" остаются в памяти навсегда.Каждая глава этой книги ранее была создана как отдельная статья и опубликована в газете "Панорама Резекне". Мы сочли необходимым собрать воедино все публикации А.А.Гродзицкого о Резекне, чтобы представить читателям уже в виде книги. В них есть единый "стержень" - судьба и история нашего города и надо, чтобы "времени бездушный океан" не поглотил мельчайших деталей и штрихов, как раз определяющих дух времени.
|
|
По сохранившейся легенде вдова могущественного властителя замка Волкенберг (Маконькалнс) разделила владения в приданое своим трем дочерям: Розе, Люции и Марии. Старшей сестре достался Розиттен, Люции - Люцин, Марии - Мариенгаузен (Виляка), по другим данным - Мариенбург (Алуксне).
Другая легенда гласит, что около Анчупанских холмов произошло кровавое побоище литовских князей с новгородцами. Погибших воинов никто не хоронил. Это место поляки и назвали "Резица". Мечи и кольчуги, найденные в карьере в 1949 году, и сейчас хранятся в краеведческом музее. Земля Резекне обильно полита кровью во время Ливонской войны. Здесь побывал и Иван Грозный. Замок и посад неоднократно подвергались разрушениям. В 1656 году он окончательно был разрушен и уже больше не восстанавливался.
Захиревший посад, с перевозом у садового брода и корчмой, часто менял название. Немцы называли его Розиттен, во время польского владычества его именовали Жижица. Русские нарекли Резицей. Позднее историческое чередование в языке "З" и "Ж" родило новое слово "Режица". Оно сохранялось долго. Латыши назвали город Резекне. Это название и закрепилось за выросшим в конце XIX - начале XX века городом.
Таковы факты исторических раскопок и легенд о нашем уютном, тихом городке.
Режица была тогда провинциальным городком Витебской губернии, расположенном от Петербурга в 417 верстах, 654 верстах от Москвы, 318 в. от Витебска, 210 в. от Риги и 628 в. от Варшавы. Расти городок начал после постройки в 1836 году шоссе Петербург-Варшава и прокладки в 1862 году вблизи него Северо-Западной и Московско-Виндавской железной дороги. С 1773 года Резекне стал уездным городом Двинской провинции Псковской губернии, в 1774 году вошел в состав Полоцкой губернии, в 1796 году назван заштатным городом Белорусской губернии, а с 1802г. - уездный город Витебской губернии.
Далее в справочнике говорилось, что климат здесь умеренный и здоровый, благодаря чему на лето сюда приезжает из Петербурга много дачников. В городе было много садов. Главная артерия города - Большая Люцинская улица, которая являлась торговым центром, и Большая Николаевская, на которой располагались правительственные учреждения.
Всего городской земли было 438 десятин, из них 312 застроенных, а 126 свободных. Число жилых домов 2500, из них каменных 180 и деревянных 2320. Улиц 58, их освещало 120 простых и 16 керосиновых фонарей. В городе была одна православная церковь и часовня, 1 единоверческая, 2 старообрядческих молельни, 1 костел, 1 кирха и 9 еврейских молитвенных домов. В городе действовала одна больница, работали частные аптеки И.В.Егермана и Г.А.Грюнберга, была и аптека товарищества группы горожан. Имелись две общественные бани, функционировали банки, конторы. В городе было 11 врачей, в том числе широко известные теперь Н.А.Тынянов и зубной врач Е.П.Тынянова-Радецкая.
В городе действовали следующие учебные заведения: мужская гимназия, городское училище, женская прогимназия, ремесленная школа, торговая школа, 3 приходские школы, 1 церковно-приходское училище, 1 еврейское мужское и 1 - женское, 1 школа Талмуд-Торы.
В городе было в то время 2 типографии: М.Е.Голандского и А.Н.Имянитова. Уже открылись фотографии Табукина и Греймана.
В городе был Народный дом на 214 мест. Был и летний театр. Цена мест от 1 рубля 25 коп. до 27 копеек. Зал предоставлялся под частные спектакли с арендой от 15 до 25 рублей.
Конечно, гордостью деревянного города была городская земская пожарная команда со своим оркестром, игравшая в городском парке у церкви по праздникам, и вольно-пожарное общество. В городе уже функционировал телефон на 71 абонента, соединявший Режицу с местечками Велионы и Варакляны, а также крупнейшими имениями Розентово и Рикополь. Горожане любили громкие названия: гостиница "Россия", меблированные комнаты - "Виндава", "Петербургские", "Берлин", "Бристоль", "Центральная", "Старая Россия", номера для приезжих - "Венские", "Парижские", "Коммерческие".
В городе проживало 19 тысяч 625 человек. Население было многоязычным: 6.149 латышей-католиков и поляков, 4.431 русский, 8.894 еврея, 140 немцев и латышей-лютеран и 7 человек других национальностей.
По религиозной принадлежности: лиц иудейского вероисповедания 8.898, старообрядцев 3.316, православных 1.115, католиков 6.149, лютеран 140.
Судя по справочнику, горожане имели хорошую возможность купить разные товары. Ярмарки проводились в городе 1 января, 2 июля и 8 сентября, на них торговали продуктами сельского хозяйства и скотом.
Жизнь по тем временам и деньгам не была дешевой. В то время только вошли в обращение золотые рубли. Стоимость квартиры из 6-10 комнат - 300-1000 рублей, 2-6 комнат - 60-300 рублей, 1-2 комнаты - до 60 рублей. За кубическую сажень березовых дров платили 24 рубля. В городе было 75 легковых и 21 ломовой извозчик. За час езды в крытом экипаже такса была 30 коп., с одного вокзала на другой - 50 коп. За езду в черте города в любой конец - 20 коп. В Новый год, на Пасху и Рождество плата была по соглашению. Старожилы хорошо помнят этот вид транспорта, он дожил в городе до первого послевоенного автобуса середины 50-х годов.
Справочник подробным образом дает расписание пассажирских и товарных поездов, перечисляет всех должностных лиц, владельцев торговых и увеселительных заведений. Это не просто панорама, а богатейшая палитра городских горизонтов. В те времена в городе работали знаменитый пивзавод Х.М.Мантейфеля, кожевенный И.М.Левина, ткацкие мастерские, мыловаренный завод, завод колесной мази, мельница Г.А.Лещинского, было налажено производство газированной воды, кирпича и изразцовых изделий. Памятники семьи Кирсановых до сих пор поражают красотой и качеством на старых кладбищах.
Горожане умели в то время жить по средствам, ценили каждую копейку, лишнего никогда не тратили. Доход и расход города составлял 30.985 рублей 89 коп. Сейчас в миллионах округляют, а тогда до копейки считали.
Режицкий уезд в те времена состоял из 18 волостей и имел площадь 3719.5 кв.верст. На его территории проживало 136.445 тыс жителей, в т.ч. латышей - 78.926, евреев - 10.152, русских - 40.180, поляков - 6.506, немцев - 435, литовцев - 171, остальных - 75.
Крестьян тогда было в уезде 113.907, мещан - 19.842, купцов - 350, дворян - 1.917, духовенства - 87, остальных - 342. Это сословная панорама. А по вероисповеданию: католиков 87.332, старообрядцев - 31.521, иудейского вероисповедания - 10.152, православных - 4.634, лютеран - 2.625, остальных - 181.
Такова была панорама города и уезда сто лет тому назад. Прокатившиеся через него в 20 веке войны, революции, нашествия, репрессии не пощадили Резекне. Резко изменился облик города и состав населения. Погибли или уехали многие. Исчезли сословия. Много времени прошло с тех пор, и все же, читая справочник, узнаешь знакомые фамилии горожан, потомки которых и сейчас трудятся в городе и районе. Да, без прошлого не бывает будущего. Память о предках мы с уважением должны передать потомкам. Они умели дружно жить и работать рядом, сохраняя свой язык, культуру, традиции, веру. Неужели их потомки, пройдя через такое горнило грозных испытаний, утратили все это?
Его срыли, когда начали строить гостиницу. На другом конце площади появилась гимназия, а в центре площади установили часовню с иконой Александра Невского. Вокруг площади и на спусках выросло несколько особняков. Ниже по горе в 1911 году выстроили Дом съездов с кузницей, еще ниже, в 1910 году, большой купеческий склад. Перед войной появилось и прекрасное здание почты и суда.
Центр города вот уже полтораста лет олицетворяет своей символикой власть, идеологию и веру. Здесь сконцентрировались в наше время административные учреждения города и района, здесь стояли символические памятники своих эпох. На съезде горы жил будущий писатель - Юрий Тынянов, столетие которого город отметил в 1994 году. Он прекрасно описал эти места и нравы горожан того времени.
В 1930 году было решено в центре города поставить новый памятник. Начались работы по благоустройству нынешней Атбривошанас алеи. Именно тогда и лег бетон в основание улицы. Православную часовню перенесли в церковную ограду.
Памятник Маре был открыт 8 сентября 1939 года. Простоял он недолго. Новая власть приказала его снести, что и было сделано в ночь на 6 ноября 1940 года. Во время войны, 22 августа 1943 года, его починили и водрузили на прежнее место. После войны, в июне 1950 года, снова снесли.
Опустел центр Площади Победы. О памятнике горожанам напоминала только большая картина освобождения Резекне, висевшая в вестибюле Дома Культуры. Сначала ветер гулял по площади, но скоро разрослись каштаны и дубы, подсадили белую акацию, насеялись и буйно разрослись по декоративному кустарнику клены. В центре площади на Новый год ставили елку, потом разбили круглую клумбу и установили мощный круглый репродуктор, который пел, играл и орал весь день. Над площадью зазвучали победные реляции покорению целины и подарку Украине Крыма. Именно в это время и запретили звоны церковных колоколов.
Так появился говорящий памятник своей эпохи. Именно этот момент, с торчащим из клумбы железным пипсиком и шапкой большого мухомора (круглого репродуктора), и запечатлен на этом уникальном фотоснимке. Пришло время и его убрали. Центр стал сквером. Сюда стали приходить отдохнуть бабушки с внуками. Молодежь начала назначать свидания перед киносеансами в открывшемся новом кинотеатре "Звайгзне". Этот уникальный период длился пару десятилетий. Но "свято место пусто не бывает". Приближался столетний юбилей Ленина. Первомайскую улицу в очередной раз переименовали, а в центре города появился новый символ эпохи - памятник вождю революции, работы латышского скульптора О.Калейса. Возникла новая традиция. По пятницам после обеда сюда стали подкатывать свадебные кортежи, и счастливые молодожены возлагали цветы к монументу. Неистовствовали фотографы, для семейных альбомов запечатлевались прозрачные невесты. Эта языческая традиция приношения дани сохранилась и поныне.
Когда по решению "беловежской тройки" был распущен Советский Союз, экстренно и с большой помпой сняли и памятник Ленину, но делали это с издевкой и уже днем. Пригнали кран, надели на шею памятника петлю и долго ждали из Риги вертолет с кинодокументалистами. Срочно была изготовлена копия Латгальской Мары и торжественно восстановлена в третий раз на прежнем месте.
Такова невероятная история центра города Резекне. Она любопытна еще и тем, что на протяжении жизни одного поколения четыре раза менялась символика на площади. Ну, прямо, как в "Свадьбе в Малиновке". В этом отношении Резекне, наверное, лидер. Все побывали тут. Только Сталин почему-то "гостил" в парке на месте бывшей коммерческой школы и на вокзале Резекне II, откуда и уехал неизвестно куда в свое время.
Так уж случилось, что место, где стояла православная часовня, стало, как в повести Н.В.Гоголя, просто заколдованным.
"В истории мы тьму примеров знаем", когда на месте старых храмов и кладбищ не приживались новостройки или их так и не смогли установить туда. Вспомните, например, грандиозные проекты на месте когда-то взорванного Храма Христа Спасителя в Москве.
Может быть поэтому такая трудная судьба и была у памятника "Vienoti Latvijai". Кто знает, не потесни он в свое время часовню, стоял бы где-нибудь спокойно с первого захода, покрытый зеленой патиной и по сей день.
Такова грустная история этого заколдованного места. Как видим, судьба играет не только человеком, но и монументами. Мы уже посмотрели с вами на центр города в пору его временной безликости.
В деревне ездили все еще на санях. На реке за Лещинкой, лежал толстый лед, но скворцы уже прилетели, и днем в ясном голубом небе хорошо бывали видны пролетавшие самолеты-разведчики. Они сбрасывали листовки, призывающие население покинуть город, т.к. его, как узловой железнодорожный центр, собирались бомбить. Вокруг города немцы строили оборонительные сооружения. На крышах крупных зданий были намалеваны огромные белые и красные кресты. Не знаю, помогло это или нет, но в них бомбы не попадали. Отступая, немцы их сами взорвали. Я это видел. Тихий городок, находившийся в глубоком тылу, снова стал прифронтовым городом.
Шла победная весна 1944 года. Предвидя поражение, оккупанты стали сжигать трупы расстрелянных, чтобы замести следы своих преступлений. Несчастные пленные откапывали трупы 15 тысяч 199 мирных жителей и сжигали их в Анчупанах, Грейшканском и Випингском лесах. Среди расстрелянных было 5.128 евреев и 311 цыган, в том числе 2.045 детей. Город наполнился зловещим смрадом. Это было жутко. В церковном куполе во время вечерних богослужений стали слышны далекие гулы разрывов бомб. Говорили, что бомбили Двинск. Планомерно бомбить железную дорогу и город начали с 5 на 6 апреля 1944 года. Самолеты прилетали в 8:45 по Берлинскому времени. Сначала начали стрелять зенитки, но потом все слилось в сплошной грохот взрывов. Стекла вылетали целиком, как вырезанные, и разбивались о противоположную стену, рассыпаясь по полу мелкими осколками. Запертые двойные двери с грохотом раскрывались и били о стену, старинные часы в доме отбивали беспрерывный свой бой; свистели осколки, пробивая, как камнями, железную крышу. Взрывные волны постоянно ударяли в дом и давили на уши. Но и это все еще не было так страшно, а вот когда над городом повисало на парашютах по 12 осветительных бомб, становилось светло, как днем. По комнатам бегали тени, как от проходивших автомобилей. Под грохот взрывов - мне было очень страшно. Казалось, что именно тебя видят летчики. Бомбежка длилась до двух ночи. Потом был перерыв. Я выбежал на улицу. Садовая улица горела. В морозном воздухе ясно был слышен треск горящих бревен. Потом, до пяти была вторая волна налета. Так было каждый день. Утром все жители, кто мог, и мы в том числе, бежали из города в деревню.
Теперь уже не было никаких листовок. Днем мама иногда пробиралась в город, чтобы принести что-нибудь из вещей нашей разграбленной квартиры.
Фронт стал стремительно приближаться к городу. Упорные бои шли на подступах к городу между Каунатами и Балиновым. В конце концов мы оказались между двумя фронтами в яме, накрытой старыми тесовыми воротами, присыпанными землей. Натерпелись страхов, и за наступающими частями 10-й гвардейской армии утром, 27 июля 44 года, пошли в город. Идти было некуда. Жить негде. Есть нечего. В лесу мы ели заячью капусту. С Янопольской горы мы увидели страшные взрывы крупных зданий. Отступая, немцы успели их взорвать в два приема. Гигантские столбы поднялись в ясном небе.
По Каунатской улице мы вернулись в город. Весь старый центр юго-восточного района был в развалинах, дороги и тротуары засыпаны битым кирпичом. Всюду кучи спутанных проводов, что-то еще горело. Аптека на Садовой зияла обвалившимся углом. В пыли и гари костел, у базара горит какая-то лавчонка. Город лежал в развалинах. Ущерб, нанесенный ему войной, исчислялся в 45 миллионов рублей.
От той поры в городе и районе осталось 12 братских кладбищ, где навсегда лежат 2.240 воинов Красной Армии. Немцев крестьяне обычно хоронили в старых окопах, если находили во ржи.
Очень хотелось есть. Правда, скоро стали давать хлеб. Его пекли в немецких круглых касках. Через пару месяцев уже нашлись формы. Хлеб был хороший, вкусный, без опилок. Кругом валялось столько соблазнительных военных трофеев, что не пробовать их разряжать просто было нельзя. Снова стали гибнуть и подрываться сверстники. Из первого класса 1939 года в 25 человек, мальчишек осталось только пятеро.
Несколько раз немецкие самолеты, парами, прилетали бомбить вокзал. Их ловили прожекторами, стреляли трассирующими пулями. Это уже было не страшно, а даже интересно. Жизнь возвращалась в город именно через юго-восточный район старого центра. Начал работать базар. Люди что-то меняли, покупали, продавали. Туда тянулись все: и раненые инвалиды; нищие и обездоленные, приехавшие на крышах вагонов; и жители города, и спекулянты, да и просто жулики. Юго-восточный район на какое-то время стал снова центром города. Здесь и почту открыли. Латышскую гимназию восстановили, заработал костел.
Город, тогда, после войны, был восстановлен жителями...
Каждый горожанин безвозмездно работал по 75 часов на разборке развалин, а у кого была лошадь по 150. Все это вручную, без экскаваторов, бульдозеров и тракторов одними руками, после работы. Жизнь кипела. Люди радовались, что выжили, что наступил мир, что ежегодно снижались цены, отменили карточки, укреплялся новый рубль, что наступил мир во всем мире. Но он был недолго. Залязгала новая, теперь уже, "Холодная, война".
Строить начали тогда с охотой, с энтузиазмом, учились с радостью и упоением. К 1985 году промышленное производство в Резекне, по сравнению с 1940 годом, увеличилось в 250 раз.
Теперь все стало. В гору мы не пошли, а рухнули куда-то в преисподнюю. Как это получилось, и зачем это сделали, никто не понимает. Зато миллионеров в городе появилось много, ну а безработных, сами знаете - 12 тысяч. Вот такая у нас сейчас городская панорама вырисовалась.
Главной особенностью Резекне всегда были его многонациональность и зеленый наряд. Здесь на одного горожанина приходится больше 44 кв.м зеленых насаждений. Резекне - один из самых зеленых городов Латвии. Сейчас в городе достаточно высоких зданий, с которых можно увидеть весь город и его окрестности. Это и хлебокомбинат, девятиэтажки, новая гостиница и т.д.
В конце пятидесятых их еще не было. Помню, как еще шестиклассником я с мальчишками с трудом забрался на верхнюю площадку кирхи и был зачарован открывшейся панорамой. Правда потом мы долго стояли в кабинете директора школы Ухваркова, объясняя, что мы там искали. Прошли годы, я вырос, и, когда на самом высоком месте города стали строить водонапорную башню, я вооружился "Сменой" и полез на крышу новостройки, чтобы взглянуть на город с самой высокой точки того времени.
Подо мной простиралась панорама Резекне 1956 года. Прекрасный зеленый наряд скрывал одноэтажный город, восстановленный из пепла. Я сделал несколько снимков, хорошо зная, что этого делать по "стратегическим" и "военным" запретам нельзя. Поэтому я их никому не показывал. Сейчас эти запреты исчезли. Снимки стали историей города, и мне захотелось поделиться своей панорамой 1956 года с "Панорамой Резекне" 1994 года.
На прилагаемом снимке городской вид от Садовой улицы на запад. Еще нет пятиэтажек на бывшей Первомайской улице (теперь Атбривошанас алея). Перед нами город-парк или город-сад. Домики утопают еще в уютных палисадниках, садах. На просторных выгонах горожане пасли еще своих коров и коз. По дворам горласто пели петухи. Город еще не опоясали дачные застройки, получившие позднее в народе образные названия: "Дворянское гнездо", "Долина дураков", "Борьба капиталов", "ПДГ" (переплюнем дворянское гнездо) и т.д.
Улиц и садов не коснулся еще топор дровосека для очистки под многоэтажные застройки. На переднем плане мы видим восстановленную из развалин третью среднюю школу. В центре - горисполком и новый кинотеатр. Вдали маячит водонапорная башня станции Резекне I. На переднем плане Садовой улицы крыши домов Барановского, Шаца и старожилов Никоновых. Эти дома сохранились с довоенного времени. Остальное все восстановлено или выстроено в конце 40-х - начале 50-х годов. Напротив школы двухэтажный деревянный дом для семей железнодорожников. Он выходит углом на Садовую и Спортивную.
На улицах, как в чеховских рассказах, ни горожан, ни машин. Все скрывает городской зеленый наряд старого парка.
Деревья выжили в годы войны лучше, чем люди. Страшная война выкосила жителей. Уехали немцы, были расстреляны евреи и цыгане. А ведь, по данным газеты "Для вас" за февраль 1940 года, в Резекне проживало тогда 13.139 человек.
Бурная индустриализация Северного района в 60-е годы привлекла в город тысячи людей. Тогда еще Северного района не было. А стройку просто называли СМУ (строительно-монтажным управлением). Горожане иногда ходили туда в открывшийся магазин.
Город был тих и уютен. Но уже начал конкурировать с ломовым извозчиком, старым дядей Ваней, автобус "Резекне I - Резекне II".
Город готовился только сменить свой облик патриархального местечка на урбанизированный райцентр с домами-казармами, похожими на силикатные пещеры.
Помню еще довоенную сельскохозяйственную выставку. Прекрасных скакунов и тяжеловесов, громоздких, как бизоны, быков. Помню и первую послевоенную, кажется в 49 году, и первый комбайн на стадионе, посмотреть на который пришел весь город. Интересно же было - шел канун коллективизации. В годы войны здесь был немецкий аэродром санитарной авиации. Ежедневно сюда прилетали легкие одномоторные самолеты с ранеными офицерами из-под Ленинграда.
Заходили они со стороны стадиона и останавливались у нынешней милиции. В ней, в коммерческой школе, в больнице и всех других больших домах были военные госпиталя.
За кладбищем на Упес было стрельбище. Туда городские мальчишки ходили собирать стреляные гильзы, повезет - так и патрон. Восточный район простирался за редкими домиками бывшей Пионерской улицы.
Предпоследним домом был дом ветеринарного врача Шарко с большим садом и заброшенным большим прудом на пустыре. Холодными военными зимами с пустынного восточного простора в городские сады забегали по ночам зайцы. Район начал застраиваться после 1949 года. Кто не захотел вступить в колхоз и сумел каким-то образом перевезти свой дом в город, часто селился здесь. Это был первый район индивидуальной застройки. Поэтому домики были одноэтажные. Не выросли еще сады, мало было зелени. Вот такой и увидел я восточную панораму города десять лет спустя, в 1959 году. Волна деревенских крыш. Маленькие домики горожан, виною случая ставших рабочими. Многие из них были прекрасными хозяевами, любили землю, скучали по весне. Они и превратили восточный район в типичный город-сад, каким был Резекне до войны. Сейчас это не окраина. Где-то внизу выросли новые пятиэтажки, прозванные "пентагоном" за свою квадратную безобразность. Резекненцы метки на слова. Здесь же полузасыпанный дот 44 года. Кстати, такой же на выезде из города в западном районе за железнодорожным мостом на перекрестке дорог. Резекненцы почему-то до сих пор сохранили эти аномалии давно минувших дней. Зачем? Никто не знает, даже бывшие и нынешние отцы города.
А вообще-то, в восточном районе много улиц и малюсеньких переулочков, которые никто из горожан не знает. Сюда не ходят на работу. Сюда ходят домой и в гости. Здесь живут по-городскому, но в домиках - по-деревенски. Здесь можно услышать пение петухов. Сюда прилетают еще весной скворцы. Здесь живут уютно и экономно. В красном углу висят иконы, которые повесили предки. На окнах бабушкины цветы, а под окнами весной расцветают тюльпаны, а к троице - пионы.
В верхнем углу снимка виден стадион, на котором когда-то занимались спортом, а не торговали. Здесь молодежь в 1949 году на настоящем катке встречала у елки Новый год, играли в футбол бесчисленные городские команды. Сюда ходили горожане. Здесь, действительно, занимались спортом. Сюда вела Спортивная улица. Сейчас, за ненадобностью, ее переименовали. Восточный район - интересное место. Он дорос, наконец, до железной дороги. В конце восьмидесятых город перемахнул за пути и стал называться "Северным". Там живет около 11 тысяч граждан и неграждан города. Там был промышленный потенциал города - самое доходное место в Резекне. Но об этом как-нибудь в другой раз.
А восточный район никуда больше расти не собирается. Он живет сам по себе и для себя. Посмотрите внимательно на эту фотографию и, возможно, узнаете свой домик. Крайний слева - последний дом перед парком. На горизонте виден дым, работавшего тогда льнозавода. В современной Латвии ориентирующейся на сельское хозяйство, он почему-то стал никому не нужен. Интересно взглянуть бы на эту панораму еще через пару десятков лет. Но это уже сделает кто-нибудь другой.
Перед вами низ Садовой улицы. Слева старый замок, кладки через реку, по которым пешеходы пробираются в южную часть города, провал моста, заросшая травой Садовая улица с двумя железобетонными балками для моста, которые некому и нечем положить на место. Справа - работавшее тогда садоводство и тепличное хозяйство без теплиц. За рекой злополучный вытрезвитель, который им еще тогда не был, и баня, в которой я сам бывал и утверждаю, что она-то была. Хорошо видно здание КБО - там шили еще в то время костюмы, и довольно дешево это обходилось. А дальше домики старого города, Пожарная улица с каланчой, где годами торчал дежурный, наблюдая, не горит ли где дом. Просторы пригорода, еще не застроенные дачами. Дорога, бегущая в Даугавпилс. Тишь и гладь, да Божья благодать. Эта картинка не менялась годами. По Садовой тех лет перестали ездить на машинах. Впридачу ее периодически перекапывали и асфальтировали потом, прокладывали отдельно - то водопровод, то канализацию, то кабель. В то время еще люди смеялись. На эстраде выступали Миров и Новицкий, Тарапунька и Штепсель. И вот однажды грянул гром. Кто-то послал жалобу не в Кремль Хрущеву, а пародистам. Возможно, и эту фотографию.
Как бы там ни было, но на весь мир и Союз прогремела новая реприза. Штепсель спрашивал у Тарапуньки, какая самая большая река в стране? Длинный и худой Тарапунька отвечал, что Волга, конечно. Невозмутимый кругленький Штепсель поправлял: "Самая большая река в СССР - река Резекне. Там 10 лет строят мост и никак построить не могут." Телевизоры только входили в наш быт. А тут - на тебе. Больше всех переполошился тогда горисполком и все прочие инстанции. Критики тогда не только опасались, но и боялись. Пошли звонки. Из Москвы в Ригу, из Риги в Резекне.
Южная панорама зашевелилась, забеспокоилась, задвигалась. Горожане, и я в том числе, ходили на ожившую стройку, как в цирк.
Прошло немного времени и в городе "сляпали" мост. Отчитались и успокоились. С тех пор и повис этот памятник городского "зодчества" над "самой больший" рекой, с безобразными перилами и частично деревянными пролетами тротуарных дорожек. Прошло 30 лет.
Много изменилось с тех пор в южной городской панораме, но и сегодня стоит дом врача сорокового года Петрова, оделась в бетон в свое 700-летие территория перед замком. Закрылась городская баня, заодно и вытрезвитель, и бездействует тепличное хозяйство.
Городок наш небольшой. В этом вы убедились сами. Куда ни посмотри - дали сельских пригородов, с редкими домиками деревенек со звучными названиями, бегут далеко до горизонта.
В следующей главе вы увидите другой мост и наше городское озеро (все сразу) каким вы его никогда не видели, а я расскажу вам историю второго моста. Было ведь их когда-то пять. Посчитайте сами.
Профиль прежней Садовой, спуск к лещинскому мосту хорошо и сегодня просматривается. В конце 30-х центральную улицу города перестроили и благоустроили. Обсадили липами. Заковали в бетон.
Перед нами прекрасный вид на юго-западную панораму города. Хорошо виден спуск к мосту, река и городское озеро в виде ковша с ручкой, заозерные дали с железной дорогой и шоссе на Варшаву. Город застраиваться начал в юго-западном направлении от базара в конце 19 века, когда проложили железную дорогу и выпрямили шоссе. Раньше, в далекой древности, въезд от Даугавпилса шел через Ритеньские горы мимо кладбищ к базару. Даже на панораме города 1962 года видно много свободного места. Под горой длинный купеческий склад из красного кирпича начала века. Затем ряд домов, которые восстановили после войны первыми. Дальше - заброшенный парк и обсаженный берег реки. Здесь до войны был Айзсаргу намс, в 1941 г. - НКВД. В парке бил фонтан. В начале войны сюда попала бомба. Она попала в керосиновую лавку и привела горожан в неописуемый ужас.
Так мы дошли до моста. До войны это был очень красивый арочный мост. Старики рассказывали, что кое-кто из тогдашних мотоциклистов умудрился промчаться по бетонной арке на своей тарахтелке. Несколько городских мотоциклов, типа послевоенных "Киевлянинов", ужасно трещали (наверное, были без глушителей). Главною была одежда водителей: краги - огромные перчатки и очки, кожаная куртка и кожаный шлем. Мальчишки всегда сбегались посмотреть на выезд этих отчаянных молодых людей.
Мост и НКВД взорвали в 1941-м. Построенный деревянный мост на сваях простоял до 1949 года, когда ледоходом его и снесло 11 апреля. Дело в том, что перед мостом было 2 "быка" из досок и камня с рельсами сверху, чтобы ломать льдины и защищать сваи моста. Лед был в те годы очень толстым, и, когда начинался ледоход, горожане собирались смотреть. В тот год лед застрял, наслоился, образовался затор, его безуспешно взрывали. Ледяной затор прорвался, на моих глазах мост вздыбился и, шурша льдом, стремительно уплыл мимо "Латгалии".
Потом выстроили каменный мост и река не стала заливать улицу в половодье.
Хорошо видна гостиница. Ее начали строить перед войной. В годы войны немцы забили окна и сделали в ней интендантский склад. Открыли ее уже в 50-е. А сейчас и та, и новая "Латгалия" пустуют. Никто не ездит больше в Резекне.
По другую сторону улицы виден первый книжный магазин той поры и уникальная шатровая канадская липа с очень крупными цветками. Она - единственная в городе от довоенной посадки. Остальные ведь посажены потом на велосипедных дорожках около тротуара, сначала шоссе было еще шире.
Несколько домов застройки начала 50-х. Бывший "Детский мир", где я учился в 6-м классе. В одном помещении было по 4 больших класса без перегородок. Негде учиться было.
Дорожка к кладкам и двухэтажный дом. Когда его снесли, я не помню. Но, хорошо помню, что на поле между рекой и каналом от озера, мимо прежней мельницы, был оборудован одно время стадион. Там играли в футбол. Был построен пешеходный мостик. Но в паводок всю эту территорию заливало половодье. Унесло и мост, и футбольные ворота. Так стадион и забросили.
Виден хорошо хлебозавод. Железнодорожный универмаг и за ним два злополучных доходных довоенных дома, сохранившихся с конца XIX века, где до 39-го годы у входа, говорят, горел красный фонарь. Снесли их где-то в 80-х.
Перед озером высокий длинный холм. Горожане десятилетиями брали отсюда для бытовых нужд глину и срыли часть горы. А в далеком прошлом здесь было поселение древних латгальцев. Раскопки сейчас и не проведешь, потому что поверхность холма густо покрыта битым стеклом.
На полуострове с 60-х годов любили загорать и купаться горожане. На фотографии просматривается даже плавательный бассейн. Раньше, когда реку промывало половодьем и дно было песчаное, - купались за больницей. Потом там все заросло и задичало.
За озером нет еще птицефабрики, но видно уже помпезное здание школы-интерната для глухонемых детей. А ведь на том поле студенты педучилища играли в лапту до 1949 года.
Теснятся по берегу озера домики с садиками, в зелени старых лип. Многое разрушено, да так и осталось невосстановленным. На горе до войны, напротив польской гимназии, было очень красивое здание Земельного Банка. Отступая, немцы его взорвали, как все крупные здания. Довелось мне видеть своими глазами две серии этих страшных взрывов в 44-м. Жуткое время пережил город в 40-е. Сейчас уже все забыто.
Красив наш город. Далеко виден горизонт с его холмов. Зелен и наряден он летом, и каждый помнит в нем что-то свое самое родное и сокровенное. На этом участке улицы прошло мое детство. Здесь прожили мы до 7 февраля 1940 года. Каждый камень тут помню и все дорого.
Перед нами северо-западная сторона города. Поля и луга прямо подступают к центру. Белеет полоска песчаного карьера в Анчупанах. Скудная и скорбная равнина в окрестностях Макаровки и печальная дорога тысяч резекненцев в их последний путь отталкивали новоселов от постройки своих домов в этом районе. Замерли и сегодня последние фундаменты там, заросли бурьяном и, скорее всего, в этом веке новые пятиэтажки в Макаровке так и не появятся.
Редкие маленькие домики подступают прямо к центру города. Они прячутся в зелени деревьев и их почти не видно. Скрыты холмами дороги в Аудрини и Ригу, но они бегут по своим делам там, где-то среди зеленых насаждений. Нет еще ни девятиэтажек, ни построек 80-х. Одиноко ютится группа домиков с новой кочегаркой, химчисткой и баней в правом углу, так бездумно отвергнутыми сегодняшним днем. Слава Богу, хоть труба продолжает дымить. В центре хорошо вырисовывается здание XIX века (сначала русской гимназии, а затем райисполкома) с надворными постройками, но уже выстроен за ним и функционирует новый кинотеатр. Какие аншлаги в нем бывали, когда шли любимые отечественные кинофильмы. Помню, на "Тихий Дон" билеты достали, а сесть негде было, пришлось на приставных стульях смотреть трагедию и любовь Григория Мелехова.
Хотя и жили скромно, но город уже обзавелся новым зданием горисполкома и домом для начальства за дорогой. Эти особняки хорошо видны в левом углу фотографии. В центре, у райисполкома, белый квадратный двухэтажный кубик на четыре окна. В нем в то время в нижней части здания размещался госархив. На втором этаже помещалось РОНО вместе с методическим кабинетом и другими службами. Число сотрудников было минимальное. Заведующим был тогда Струпиш, инспекторами Дубровский и Бардовский; в профсоюзе сидел, в стареньком, еще оставшемся с войны френче, Коваленко да бухгалтер Штыкан. Вот и весь аппарат. А школ было около двухсот. И, представьте себе, справлялись с делами лучше, чем сегодня. Скромно жили, а работали добросовестно. Зарплаты директора школы (в то время 120 рублей) не только хватало, чтобы прокормиться и одеться, в кино сходить, по праздникам "сообразить", да еще и все литературные журналы выписать вместе с "Огоньком" и "Крестьянкой". Я это все к тому говорю, что именно в это время и начали расти тенденции разбухания госаппарата, который сегодня стал еще больше. В то время в половине райисполкома еще и военкомат размещался и всем места хватало.
Сначала выстроили во дворе у райисполкома пристройку для РОНО. Отобрали один этаж под финотдел. (Теперь, правда, опять отобрали у учителей уже все здание.) Затем снесли белый кубик. Долго ломали его отбойными молотками - как-никак раньше крепко строили.
Выстроили вторую пристройку со стеклянными коридорами, затем - третью. Для сельхозуправления отдельный дворец отгрохали. Спохватился и горисполком, тоже себе такой придел возвел, да с такими подвалами-бомбоубежищами, каких и в Колизее древнего Рима не было. Вмиг городская панорама изменилась. Исчезли скверики и дворы и стало опять места не хватать для начальства в городских и районных учреждениях. Панорама города изменилась, а работа к лучшему не пошла. А как сегодня, в наше бедное время? Походите по госучреждениям и попробуйте найти пустой кабинет. Продолжают пухнуть управы от любителей протирать штаны за солидное (теперь уже в латах) жалование. И все это за счет наших с вами налогов. Так что госаппарат подобен флюсу, он при любой власти растет не с одной, так с другой стороны. Вот и сравните теперь панораму начала шестидесятых с девяностыми... А жить, отнюдь, не стало лучше и веселее, хотя панорама города и обустроилась за счет разбухших учреждений и бесчисленных контор, и переехавших в город выпускников сельских школ. Вот такие дела, братцы. Вот мы и посмотрели, как город менялся на наших глазах. В следующей главе взглянем с вами с вышки на Северный район тех лет.
Итак, перед нами северная панорама города. Из центра, с бывшей телебашни, сразу за парком, на переднем плане высокое здание Второй средней школы. Ее закончили строить во второй половине 50-х. Это настоящий памятник директору школы Николаю Константиновичу Товпенцу. Отслужив свои три солдатские года, на второй день я уже отправился навестить своего учителя. Нашел его на втором этаже в пыли полируемого паркета. Это был первый послевоенный паркет в городе и клали его в храме науки. Все мы в то время вышли из этой школы. В 1944 году были только латышская и русская средние школы. Потом уж город стал расти, а с ним и школы. Как и многие городские учителя, Николай Константинович всю душу и жизнь посвятил школе. Он умел все: ездить с нами по ночам на лыжах, метко стрелять, понимать природу. А как он пел! Кстати, за песню "Занесло тебя снегом, Россия!", он чуть не угодил в Сибирь. Что поделаешь, теперь Россию вообще "занесло". Но мы отвлеклись немного. Школа прекрасно вписалась в городскую панораму. Дальше и выше на спортивной улице вырисовывается уже восстановленная из развалин третья школа. И наш взгляд упирается в далекий пустырь за железной дорогой. Вдали виднеются одинокие три большие дома и, пока, все. Это и есть Северный район. Тогда его просто называли СМУ. Слева от ленинградской автострады строилось МКК и ЗДУ. Несколько двухэтажных жилых домов было построено рядом. За железной дорогой еще была деревня Клеперово.
Красное кирпичное здание сельсовета потом снесли. На месте будущей застройки было несколько крестьянских хуторов Петрониковых. А по другую сторону простиралась территория зловещего лагеря. С осени 1941 по 1944 год там умирали русские пленные, потом до 47-го располагались немцы. Они восстановили вокзал, замостили Садовую от Спортивной до парка, убрали часть кирпичей в развалинах и уехали в фатерланд. В старых бараках разместилась затем воинская часть. Потом и их увезли куда-то. Бараки отдали ремесленному училищу. Зону забвения, горя и скорби стали осваивать в 70-80-е годы. Засадили парк. Директор Анатолий Донатович Колесников выстроил сначала пятую, потом шестую школы. Сам сажал каштаны и березы, сеял траву. Шло время. Появились даже девятиэтажки и мемориальный долгострой книжного магазина.
Когда я смотрю, как весело катаются ребятишки с горки от Стены Скорби в Северном районе на мемориале, - грустно становится. Все забыто, нет уважения к памяти погибших. И, в то же время, вспоминается: и мы ведь в детстве катались с Анчупанских гор, и быстрые лыжи выносили нас на места массовых расстрелов. Наверное прав был Пушкин, сказав, что пусть у гробового входа, младая жизнь будет играть, и равнодушная природа красою вечною сиять.
Так и вырос Северный район на костях 40 тысяч погибших пленных и согнанных из разных мест мирных граждан, расстрелянных, забитых и умерших от болезней и голода. Сейчас здесь проживает 11 тысяч жителей, но все меньше и меньше людей идет по утрам на работу, перестали светиться окна многих цехов. Здесь самая большая безработица в городе. Люди ежатся от свалившихся на них трудностей и ждут лучших времен.
Северный район - рабочий район. Он очень болезненно переносит остановку производства. Это самый молодой микрорайон города. Тут много молодежи, и совсем недавно еще детских колясок было больше, чем в других часах города. Сейчас это в прошлом. Отсюда чаще, чем из других микрорайонов, уезжают люди. Едут кто-куда. Кто в деревню к бабушке, кто за кордон. Все ищут счастья и работы. Теперь здесь тоже три маленькие толкучки со "сникерсами" и "марсами". Но всего этого не видно еще на первой фотографии. Тогда это было дикое поле и пустырь. Жизнь сюда пришла спустя десятилетия. Выросло новое поколение, которое ничего не знает о страшном прошлом этой земли. Состарились и затребовали капитального ремонта пятиэтажки. Постарели и жители района.
Все идет вперед. Водку теперь тут можно купить круглосуточно, а бензином торгуют прямо в скверике около клуба МКК. Много открылось частных магазинчиков.
Северный район типичное порождение индустриализации города, и когда он заживет снова полной рабочей жизнью, никто сегодня не скажет.
А было время, когда Северный район отправлял свою продукцию в 55 стран мира, сам хорошо жил и давал солидные отчисления в госбюджет. Это время прошло. Период процветания и новостроек закончился. В угоду западным монополиям в Латвии стали закрываться не только цементные, кирпичные, но и молочные, сахарные и льнозаводы.
В таких условиях Северный район вступил в пору прозябания. Ритмично и бесперебойно здесь работают только частные питейные заведения. Над Северным районом сейчас безоблачное небо, даже снег стал белым и чистым. Полный штиль. Проносятся только фургоны и контейнеровозы из Питера в Германию и куда-то дальше. Промчится и опять все спокойно. Даже светофоры у молочного поснимали. А зачем зря гореть?!
Была единственная труба в кочегарке, да и к той алчные руки тянуться стали. Наверное достанут, хоть и высокая, да доходная. В холоде-то сидеть не захотели, все равно будем платить. Вопрос лишь только - кому. Так и сник Северный район на глазах, как родился.
Когда идешь по Садовой улице и видишь по сторонам силикатные коробки домов, перед глазами встает совсем другая панорама. Бегут под гору и карабкаются от реки одноэтажные домики, утонувшие в зелени садов, укрывшиеся за заборами и глухими воротами.Во дворах лают собаки, поют петухи и мычат коровы. Вдоль дороги глубокие канавы. Их каждый год чистят, они становятся все глубже. Весной по ним интересно пускать кораблики, прыгать через них и, даже играть с мальчишками в прятки. Заборы отделяли дома не только от улицы. Они глухо уходили вглубь двора и где-то в конце сада разделяли улицы между собой. "Мой дом - моя крепость". - как бы говорили они.
В садах росли прекрасные яблони и груши, но и тогда мальчишки оставались мальчишками. Помню, не раз залезали мы за ранеткой и райскими яблочками к старенькой Ликстутович. А однажды я повис на колючей проволоке, зацепившись штанишками на заборе Лоткина. Упав, распорол ногу. Плакал не от боли, а от ужаса, что порвал новые штаны. Меня почему-то не ругали, а отнесли в аптеку, положили на прилавок и залили йодом ногу. Вот тогда-то я уже заорал... Все было в далеком детстве. Панорама его совсем не была похожа на сегодняшнюю.
Не скажу, что все соседи тогда жили, как в повести Гоголя Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, но разве сейчас, забившись в свои силикатные пещеры, уйдя в себя и углубившись в свой телеящик, соседи лучше знают друг друга?
Когда наступила очередная кампания ломать заборы, - дворы, сады и улицы стали проходными. Исчезла зелень, грядки и цветы.
Перед вами один из первых кварталов со своей автономной котельной, даже двумя. Этот кусочек панорамы города пришел на Садовую, сменив домики, где жили Лопатневы, Толстопятова, Дубкевич и многие другие известные горожане. Когда этот квартал родился, резекненцы ходили сюда смотреть на диковинку, как когда-то так же на бело-красные "Икарусы".
Вообще-то это место судьбоносное. До начала 30-х - здесь была женская гимназия Севко. Потом полиция, затем, в 40-м, - начальная школа. В войну, кажется, жандармерия, опять милиция и, теперь, суд. Тут формировались и ломались людские судьбы.
Даже странно, что именно отсюда и начал расти новый городской квартал. Так и жил он своей независимой автономией, пока на улицы города не пришел водопровод и новая теплотрасса.
"Самостоятельные" кочегарки ликвидировали. Город полез в облака типовыми девятиэтажками. Теперь последний котлован с железобетонными сваями-занозами в Северном районе останется, наверное, вечным памятником незабываемых 80-х, когда все всем были недовольны, но жили еще по человеческим законам, не враждовали и горя еще не знали.
Все прошло. Ушло время. Остался, как памятник своего времени, городской квартал. Это теперь тоже история.
Интересно было бы взглянуть, каким "архитектурным ансамблем" увековечит город свое вступление в новое тысячелетие? Необитаемая пирамида "Латгалии" у нас уже есть, что еще можно придумать, чтобы удивить потомков?
Если взглянуть на всю городскую панораму, то, убедишься, что четкого единого плана городской застройки, как в Даугавпилсе, у нас не было. Застройка 60-80-х годов шла какими-то пятнами, кусками, что-то начинали... бросали. Уходили строить в другое место. Поэтому и стал выглядеть наш город, как полуодетый человек. Что-то уже рушится, разваливается, но нового ничего не строится, а старое не ремонтируется. И ляжет, очевидно, все это на плечи и карманы самих горожан...
В следующей главе я расскажу о совсем уж необычной городской панораме, запечатленной на трех довоенных почтовых марках. Мало в Латвии городов, кроме, разве что, Риги, которые могут этим похвастаться. А ведь это тоже история и, уже всемирная. Конверты с этими марками разошлись по всем странам. Попали, наверняка, во многие коллекции. Теперь стали раритетом. Интересно, что на двух из них изображена наша Садовая улица.
В 30-е годы горожане повально были увлечены коллекционированием марок. Идя в гости, обязательно брали дубликаты на обмен. Отец любил путешествовать, возвращаясь, привозил новые марки. Смотреть их собирались все знакомые. По ним в детстве я и постигал мир. Каких только не было в 12-ти папиных альбомах! И легендарная Эллада, и неописуемо красивые, треугольные, тувинские и монгольские, и элегантные французские, и угловатые немецкие, прекрасные в своих полутонах венгерские, неповторимые африканские, сказочные австралийские и, конечно же, скромные и родные - латвийские.
Все это богатство пропало во время войны, а вот эти три сохранились. Первая марка с изображением города Резекне - юбилейная. Выпущена она в серии, посвященной десятилетию независимости Латвии. На ней панорама Резекне с угла Садовой улицы и с видом на Замковую гору и костел. В овале старый город. Так и стал этот снимок исторической эмблемой города, кочуя по открыткам, буклетам и учебникам. В верхних углах годы "1918-1928". Стоила она 6 сантимов. Кстати, первые латвийские марки имели номиналы в копейках и рублях. Панорама Резекне была фиолетового цвета, а общий фон марки - темно-зеленого.
Следующая резекненская картинка 1938 года и относится к 20-летию Латвии. Она входила в серию о частях Латвии. На ней Латгальский пейзаж с углом озера Разна и видом на Маконькалнскую гору. В левом углу герб города Резекне.
Марка нежно-коричневого цвета номиналом в 3 сантима.
И, наконец, последнее изображение города Резекне в серии марок, посвященных 15 мая 1934 года, вышла в 1939 году. Она - больше всех. На ней рисунок прекрасного четырехэтажного здания коммерческой школы, которая находилась в центре нынешнего парка имени Райниса.
Здание было очень красивым. Дубы еще только посадили вокруг школы.
Юбилейная серия посвящена была пятилетию президентства Карлиса Ульманиса. Из всей серии эта была самая красивая и нарядная. Красивее даже вида Риги, данного в резких розовых тонах.
Хочется еще сказать, что самой массовой маркой, увековечившей наш скромный городок, была эмблема Московской Олимпиады. Она ведь родилась в Резекне. Впервые была показана на закрытии Монреальской Олимпиады, победив в конкурсе 80 тысяч других рисунков. Потом о том, что она резекненка и у нее резекненская прописка, никто уже не говорил. А ведь ее автор работал в конце все той же Садовой улицы художником-оформителем на железной дороге (вокзал Резекне-II). Но это уже другая тема.
Наш городок всегда был многонациональным с очень смешанным населением. Не рассорили их вихри и бури истории, не сделали врагами, хотя и были политики, которые очень старались в этом плане.
Как жили - так и живут горожане, хотя и трудно стало. Так ведь никогда же легко жить не было. У каждого времени свои трудности, заботы и лишения. Привыкли к этому резекненцы. А вот, что хочется отметить и подчеркнуть в заключение, так это высокую веротерпимость горожан.
Так уже в народе повелось, во что хочешь - в то и верь. Это твое личное дело, и мешать тебе никто не будет.
Взгляните сами. Вот на горе белый костел, ухоженный, как картинка. С очень молодым и авторитетным пастырем. Рядом в парке православная церковь. Тоже с молодым наставником. Под горой, у реки, молитвенный дом баптистов. Так же и раньше было. Напротив русской гимназии еще недавно была церковь отца Евстратия. В красном доме на втором этаже до 1940 года располагался молитвенный дом. Под горой, в живописной излучине реки, Крутовская старообрядческая молельня была. За парком - лютеранская кирха. А какой город еще может похвастаться в историческом прошлом девятью синагогами.
Благовест в праздничные дни звал горожан на гору в свои молитвенные храмы. Не на автобусах, пешком ходили, семьями, не мешая друг другу. Здоровались, встречаясь. Шляпы и шапки снимали тогда. Принято так было по законам вежливости. И никто никому не мешал. Никто никого из города не выживал ни в Польшу, ни в Россию, ни в Израиль. Так и жили.
На этой же улице и рядом с ней в 1920-30 годы и школы свои были: польская гимназия, еврейская школа, русская гимназия (одна из двух оставшихся к концу 30-х годов в Латвии). Выше - Учительский Институт.
Рядом на Садовой латышская и русская основные школы и училище располагались. Никто тогда не помышлял из городского управления свертывать национальные школы. А сколько мест еще было, где отдельные национальные начальные классы располагались! Всем место было - учили своих деток на родном языке, знание и образование давали по родной литературе и истории не в угоду власти предержащим, а такие, какими они и были на самом деле.
Умели люди наслаждаться в праздники радостями жизни и национальными традициями. А уж на конные бега, любимое увлечение горожан, весь город собирался. Годовые ярмарки, тут же на этой улице, не барахолками были, а настоящим праздником крестьянского труда. Я почему это все рассказываю, да потому что в детстве все это видел. А когда попали в руки старинные фотографии, всплыло все это перед глазами, и захотелось молодежи рассказать и напомнить.
В те времена в городе было столько старины: утвари, книг и икон 16-18 веков, что никого это не удивляло. А что касается краж икон, да бронзовых крестов, то это считалось верхом святотатства. И ни один вор этим не промышлял.
Ценили горожане старинные вещи предков, а о деревнях и говорить не приходится. Понимали в них толк. Наш выдающийся земляк Иван Никифорович Заволоко, один из самых образованных людей своего времени, собрал и передал на хранение в Пушкинский дом 356 уникальных старинных реликвий. Одна из них обнаружена им в 1933 году. Это старинный список "Слова о погибели Русской земли". В те годы кресты с дедовых могил, ограды с кладбищ и иконы отцовские на "Марсы", "Сникерсы" и "райское наслаждение" - не меняли. Умели беречь и ценить люди свои святыни. Вот об этом и хотелось напомнить мне согражданам на прощание.
Панорама родных мест всегда людей волнует и вызывает у каждого свои ассоциации и воспоминания. Мне же припомнилось все это, чем я и поделился с вами.
Подписано в печать 15 мая 1996 года
Комментарий технического редактора: из-за разногласий с авторами некоторых фотографий часть фотографий пришлось убрать (к моему глубокому сожалению). Данный проект не коммерческий, а, скорее, образовательный и никакой выгоды от него я не получаю, только проблемы.... Если авторы размещенных фотографий имеют претензии к размещению (я не знаю авторства многих фотографий), то прошу писать мне письма vladimir_c@mail.ru. Если у вас есть фотографии города Резекне, которые вы хотели бы опубликовать - пишите мне.